Прощальный поцелуй Роксоланы. «Не надо рая!» - Страница 4

Гульфем в Топкапы означает, что султан решил возродить уничтоженный Роксоланой гарем?!

Вида не подала, поклонилась как положено:

– Как прикажете, Повелитель. Какие покои подготовить для Гульфем Султан?

Гульфем давным-давно перестала быть «Султан», как только умер ее единственный сын, таков обычай. Но Повелитель вправе хоть жениться на ней, кто может возразить Тени Аллаха на Земле?

– Сама реши.

– Как много с ней переедет служанок? Извините, Повелитель, я спрашиваю, чтобы понять, сколько и каких комнат освобождать.

– Не знаю, отправь кого-нибудь в Старый Дворец, пусть поинтересуются.

– А… Гульфем Султан знает, что она переезжает?

Глаза султана сверкнули недовольством.

– Конечно знает, я сам ей приказал сегодня!

– Как скажете, Повелитель…

Удалилась не поворачиваясь к нему спиной, отвыкла от такого, но получилось ловко, не споткнулась.

За дверью сразу подозвала главного евнуха:

– Отправь кого-то в Старый Дворец, пусть спросят, сколько служанок переедет с Гульфем завтра.

Тот склонился, глядя виновато:

– Я уже сделал, госпожа. Четыре комнаты будет достаточно. Мы подобрали и почти подготовили.

Роксолана обомлела: все вокруг знали о переезде Гульфем, кроме нее?!

– Ты знал, что Повелитель решил вернуть Гульфем?

Евнух снова уставился в пол и виновато вздохнул:

– Да, госпожа…

– Почему же мне не сказал?!

– Я… я не думал, что вы не знаете. Решил, что просто не желаете этим заниматься.

Роксолана уже мерила быстрыми шагами коридоры дворца, направляясь к своим покоям. Внутри все сжалось, желудок снова свело.

– Какие комнаты вы подготовили?

Евнух объяснил. Он сделал все толково: постарался и Гульфем разместить так, чтобы обиды не было, и от султанши расположить подальше, лучше не придумаешь. Роксолане оставалось только кивнуть в знак согласия.

– Хорошо. Все сделано?

– Да, госпожа.

– С завтрашнего дня тебе придется звать госпожой Гульфем Султан.

– А вы?! – ахнул евнух.

– Я?… Я по-прежнему буду стараться делать все, что прикажет Повелитель. Иди проследи, чтобы все было готово, не то Гульфем Султан может быть недовольна.

Аббас не выдержал, у самых ее покоев все же поинтересовался:

– Госпожа, что произошло, почему Гульфем… Султан возвращается?

Роксолана мысленно усмехнулась его паузе перед словом «Султан», пожала плечами:

– Аббас-ага, Повелитель не объясняет свои поступки никому. Постарайся, чтобы у Гульфем Султан не было причин выражать недовольство.

– Все сделаю, госпожа.

В своей комнате просто опустилась на диван, не в силах даже двигаться.

Пятнадцать лет гарема просто не существовало – когда случился пожар, лишь чуть задевший помещения гарема в Старом Дворце, Роксолана сделала все, чтобы перебраться в Топкапы, причем безо всяких остальных наложниц. Оставшиеся в Старом Дворце не знали нужды ни в чем, у них не было одного: надежды, ни малейшей надежды стать султаншей.

И вот теперь…

Почему Сулейман вдруг вспомнил о Гульфем? Конечно, самой Роксолане пятьдесят, а Повелитель еще силен как мужчина, но она исправно поставляла на ложе красивых девушек, пристально следя за тем, чтобы они не были ни умны, ни честолюбивы. Только ублажение тела, не больше, к этому давно научилась не ревновать.

Но Гульфем… Гульфем куда старше самой Роксоланы, она не слишком умна и образованна, а если что и знала, то наверняка окончательно забыла в Старом Дворце среди женской болтовни и сплетен. Зачем Гульфем султану?!

Объяснение могло быть только одно: ему не угодила сама Роксолана. Чем? Сулейман спрашивал о младшем сыне, что такого натворил Баязид?

Желудок, постоянно болевший после многих страшных событий, снова свело так, что даже о Гульфем думать больше не могла, позвала лекарку. Конечно, это не Гюль и не старая Зейнаб, которые могли снять боль одним прикосновением пальцев, но данное лекаркой снадобье помогло, султанша заснула.

Проснулась она от шума, когда солнце давно не только взошло, но и поднялось высоко в небо.

– Муфида, что случилось? Что за шум?

– Госпожа, это Гульфем Султан. Она хочет вас видеть.

Роксолана усмехнулась: вызывает к себе?

– Скажите, что я нездорова.

– Она потому и пришла сама, чтобы проведать и поинтересоваться здоровьем.

А вот этого допускать никак нельзя, нельзя показывать Гульфем, что она больна.

– Попроси подождать, сообщи на кухню, чтобы принесли сласти и фрукты, и дайте мне одеться.

Служанки расторопны, Чичек, подавая платье, сообщила, что Гульфем Султан предложено подождать султаншу в кешке, там прохладней, туда уже несут угощение. Они помогли Роксолане одеться, привели в порядок волосы, нанесли немного румян на бледные щеки.

– Только не перестарайтесь, чтобы я не выглядела раскрашенной.

– Что вы, госпожа. Просто оживим цвет лица, вы бледны сегодня.

– А вчера нет?

Чичек – девушка не из робкого десятка, склонила голову, кося лукавым взглядом:

– Это потому, что вы ничего не едите. Выпейте вот это…

– Снова снотворное? Ты хочешь, чтобы я заснула прямо перед Гульфем Султан?

Удивительно, но у самой Роксоланы необходимость добавлять к имени соперницы слово Султан раздражения не вызывало.

Чичек рассмеялась:

– Нет, госпожа. Это, наоборот, поможет быть бодрой.

Роксолана шла к кешку, где уже сидела Гульфем, и пыталась понять, что чувствует и как себя вести. Для всех она всесильная султанша, одного взгляда которой достаточно, чтобы передвигались горы, но вот пожелал султан, чтобы заботилась об отставленной когда-то наложнице, и она будет это делать.